Российская арабистика и шейх ат-Тантауи

Египетский шейх Тантауи занимает особое место в отечественной арабистике. Знаток Корана и фикха, филолог, знаток древней и средневековой арабской литературы, собиратель рукописей, поэт, автор множества комментариев на труды мусульманских авторитетов - он волею судеб оказался перенесенным из Каира в Санкт-Петербург, где прожил последние 20 лет своей жизни.

В Каире, где шейх преподавал в исламском университете аль-Азхаре, к нему пришла слава ученого, разделявшего свое время между многочисленными учениками и занятиями наукой. Вне стен знаменитого университета с ним занимались арабским языком многие европейцы, проживавшие и работавшие тогда в Египте. С восхищением отзывался о шейхе и его русский ученик Н. Мухин, занимавшийся с ним старой арабской поэзией. С 1835 г. он служил переводчиком (драгоманом) в российском консульстве в Египте.

В 1839 году министр иностранных дел К.В. Нессельроде поручил подобрать каирскому консулу подобрать кандидатуру профессора арабского языка и мусульманского права в Учебном отделении восточных языков во вверенном ему внешнеполитическом ведомстве. В конце 1839 г. шейх ат-Тантави получил от него предложение перейти на службу к русскому царю.

Шейх ат-Тантави отбыл в России весной 1840 г. Россия станет его второй родиной. 2 июля 1840 г., то есть через месяц после своего прибытия в столицу империи, Мухаммед Айяд ат-Тантави «по состоянию своих ученых заслуг» был утвержден в должности профессора арабской словесности в учебном отделении Азиатского департамента Министерства иностранных дел, пожалован в чин статского советника, а по придворной линии - в ранг церемониймейстера. Так, шейх автоматически включился в ряды российского статского чиновничества и дворянства.

В круг служебных обязанностей статского советника ат-Тантави входили поручения из всех категорий дел. Текущая его работа была связана с чтением лекционных курсов, обязательных для прохождения будущим консульским агентам и практическим переводчикам (драгоманам) в странах Востока.

В автобиографии, пришитой к делу статского советника ат-Тантави, сообщалось, что он преподавал арабскую грамматику и упражнял своих учеников в переводах с русского на арабский, в разговорах, восточной каллиграфии и чтении рукописей. Разделы его лекционных курсов строились на извлечениях из лучших «альазгаровских грамматик». Грамматический цикл лекций дополняли переводы из исторических сочинений и литературных произведений.

Выписки шейха - бисерный арабский почерк вперемежку с русским текстом – свидетельство о том, насколько серьезно он относился к каждой лекции, пытаясь адаптировать ее к приятию учениками. За пятнадцать лет эти выписки разрослись в рукопись более чем на пятьсот страниц. Разделенная на двадцать девять частей - по темам лекций, - эта рукопись стала первой арабской грамматикой на русском языке и послужила учебным пособием не одному поколению российских драгоманов.

Из дел текущих в обязанности шейха-профессора входил также надзор за библиотечных фондом учебного отделения: его описание и составление различных выписок, «могущих служить пользе Азиатского департамента». Несложная, на первый взгляд, эта работа была утомительной. Древние манускрипты приходилось копировать вручную.

Деятельность ат-Тантави, протекавшая в кабинете библиотеки на Большой Морской, где находилось тогда Министерство иностранных дел, имела не только научный, но и практический аспект. Он вносил исправления в тексты инструкций и рекомендаций, которые составлялись для российских консульских служб и путешественников.

На статского советника ат-Тантави в Азиатском департаменте возлагались и иные, деликатные поручения, связанные с личными вкусами императора. Одно из них касалось оформления интерьера турецкой комнаты в Царскосельском дворце. В декоративном ее убранстве были использованы старые арабские манускрипты, подобранные шейхом, а также его собственные сочинения, переписанные изящной арабской вязью. Несколько книг и рукописей, пожертвованные из личного его собрания, украсили нишу восточного кабинета, предназначенного для цесаревича.

Три поэтических сочинения шейх-церемониймейстер посвятил Николаю I. В их числе гимн, посвященный 25-летию его царствования, - тридцать шесть стихов в размере тавиль, ода в честь Николая I - четырнадцать стихов в размере камиль и траурная элегия по случаю его кончины в 1855 г. - двадцать пять стихов в размере басит.

Два стихотворения ат-Тантави были адресованы знатным вельможам, аккредитованным при российском дворе. Одно из них посвящалось фавориту императора Николая I герцогу Максимилиану Лейхтенбергскому, прибывшему из Египта в Санкт-Петербург, - два стиха в размере хафиф. Другое - ода в честь приезда короля Вюртембергского, которого самодержец ценил как самого дальнозоркого из тогдашних правителей Германии (девятнадцать стихов в размере тавиль).

Посвящения и подношения такого рода считались в России того времени делом государственным. Дела политические, касавшиеся Востока, накладывали свой отпечаток на содержание документов, проходивших через Азиатский департамент. В реестрах официальных бумаг из данной категории, проходивших через Азиатский департамент в 40-50-е годы XIX века, то есть в период пребывания в нем шейха ат-Тантави, решительно преобладала тематика русско-турецких и русско-египетских отношений.

Во-первых, волей Николая I перед Министерством иностранных дел, возглавляемым графом К.В. Нессельроде, была поставлена конкретная цель: предотвратить низложение султана Великой Порты, войну с которой в 1839 г. возобновил ее могущественный вассал Мухаммед Али. Обеспокоенный его военными победами, российский император опасался, что египетский паша, заняв трон Абдул Меджида, сумеет вдохнуть новую жизнь в расслабленный постоянными смутами и внутренними недугами организм Османской империи.

Во-вторых, первая отечественная отрасль - текстильная промышленность - увеличивала спрос на египетский хлопок. Специальный его сорт жюмель, выращиваемый на родине шейха - Дельте, фабриканты предпочитали американскому из-за его качества и более низкой цены. Дважды, в 1844 и 1847 гг. правительственная миссия, изучавшая состояние дел на полотняных заводах России, приходила к заключению о необходимости увеличения импортных закупок египетского хлопка, потому что в противном случае «многие российские фабрики встанут».

В лице шейха ат-Тантави Азиатский депарамент приобрел ценного сотрудника. Он обладал важным преимуществом. Арабский язык был его родным. Кроме того, шейх был превосходным стилистом, знал все нюансы восточного этикета в обращении к сановникам Османской империи, умел придать приемлемую для того времени форму деловым бумагам. Финансовые и коммерческие тонкости лексики родного языка были знакомы ему с детства.

Признание особых заслуг шейха в исполнении служебных обязанностей, в «коих недопустимо умышленное или важное упущение», легло в основу для представления его к правительственной награде. Высочайшим приказом по внешнеполитическому ведомству статскому советнику Азиатского департамента шейху Мухаммеду ат-Тантави был пожалован орден святой Анны 3-й степени с мечами и бантами.

Еще ребенком ат-Тантави перенес болезнь, и ее последствия заявили о себе в год, завершающий его пятнадцатилетний стаж работы в Азиатском департаменте. В медицинском заключении доктора, наблюдавшего за здоровьем ат-Тантави со времени рецидива болезни, сообщалось, что «с сентября 1855 г. шейх страдал параличом нижних конечностей».

Измотанный участившимися вспышками обострения болезни, шейх был не в состоянии нести нервную и утомительную службу в Азиатском департаменте. С 1855 г. он фактически не работает в нем и сосредотачивается на преподавательской деятельности в столичном университете. Но официально он выходит в отставку с государевой службы через пять лет.

Ат-Тантави умер в 1861 г. и был похоронен на Волковом кладбиже в Петербурге.

Российская арабистика и шейх ат-Тантауи

РћРїСЂРѕСЃ